Лошадь Пржевальского

Пропала лошадь Пржевальского,
Был поднят на ноги весь полк.
Не зная такта мало-мальского,
Её зарезал серый волк.

И был он найден между косточек,
Он ожирел и сладко спал,
Во сне он видел много звездочек,
Меж них с улыбкою летал.

И было волку лучше некуда,
И было волку хорошо,
Пока весь полк недавних рекрутов
Его, мерзавца, не нашел.

Мерзавец он для Пржевальского,
А для лошадки уж никто.
Но для жены и малых детушек
Он значил в жизни кое-что.

Сам Пржевальский грузной поступью,
Скучая сильно по седлу,
Шел впереди отдельной особью,
Кисть положив на кобуру.

Завидев первым зверя хищного,
Он дал команду: "Тише шаг.
Ни слова и ни шага лишнего.
Пред нами очень хитрый враг".

А хитрый враг меж тем полеживал,
Урчал во сне как кипяток,
Не ожидая и похожего
На подошедший смерти срок.

Был окружен он как положено,
Взят на винтовочный прицел,
И тут лишь только был встревожен он,
Открыл глаза и вяло сел.

Глаза зеленые у серого
Взмолились, глядя на солдат:
"Ох не увижу света белого.
Подумать только! Я не рад.

И пропадать вот так, бессмысленно,
До срока и без драки в кровь.
И эти пули ненавистные
Мне вышибут и глаз и бровь.

И неужели нет спасения,
И будет женушка вдовой?
Ей станет это потрясением,
Семья утратит свой покой.

Затянут детки сиротливые
Минорный вой за упокой,
Но не грустите долго милые,
Не каждый не в ладах с судьбой.

Быть может вас до самой старости
Ни нож, ни пуля не возьмут.
Вы проживете в сытой радости
И вашу жизнь не украдут."

И Пржевальский мозгом гения
Вдруг понял: сытый враг - не враг.
Лошадку предал он забвению.
Какой же, право, был чудак.

К зверюге грустному приблизился
С слезами в собственных глазах,
И не ударил, не обиделся.
Спустил конфликт на тормозах.

Так встрепенулся волк от радости,
Что хвост его вильнул как кнут.
С тех пор его до самой старости
Псом Пржевальского зовут.

            Толя Опарин / 30 лет